посередине, а солдаты Паша и Толик сидели по бокам, и Петька вдруг подумал, что было бы просто здорово, если б...
— Сказать, что я хочу? — спросил Петька и, чтоб друзья его, Паша и Толик, не томились от ожидания, тут же поведал им своё желание: — Чтобы поезд не останавливался на моей станции, а на перроне чтоб стоял Мишка... ну, когда мы мимо будем проезжать... чтоб он на перроне стоял и чтоб он меня увидел, как я с вами еду... вот было б классно! Он бы офигел... — Петька, представив Мишкино лицо, тихо засмеялся.
— Это нашего Питюнчика друг... не интимный, а просто друг, — пояснил «старший солдат» Паша «младшему солдату» Толику, и Петька, чтоб солдату Толику было совсем понятно, добавил, уточняя Пашино пояснение:
— Мы с ним всё делаем вместе...
Минут через десять показались дома, которые тут же превратились в улицу... поезд мчался, не сбавляя скорости — колёса стучали, выбивая веселую однообразную дробь, и Паша, убрав руку с Петькиного плеча, проговорил:
— Так это, Питюн, что — город или посёлок, где ты живёшь?
— Село, но очень большое... районный цент... , — сообщил Петька, снова пытаясь приподняться.
— Петя, сиди спокойно, — «старший солдат» Паша легонько стукнул Петьку ладонью по попе.
— Блин, хоть бы кто... хоть бы кто из пацанов меня увидел... , — торопливо отозвался Петька, снова садясь на «зелёный ящик».
Неожиданно из-под вагона вынырнул еще один железнодорожный путь, и тут же параллельно появился еще один... промелькнули приземистые постройки, напоминающие складские помещения... показался перрон — и мимо проплыло старое кирпичное здание железнодорожного вокзала, — Толик вслух прочитал название станции...
— Никого... никого нет! — с отчаянием проговорил Петька, снова приподнимаясь.
Перрон оборвался — закончился так же внезапно, как появился, снова промелькнули постройки, похожие на складские помещения... улица... дома...
— Всё, проехали... , — проговорил Петька и, сев на ящик, посмотрел на «старшего солдата» Пашу. — Поехали дальше...
— Рома! Питюн волнуется... что там с бабками? — громко проговорил солдат Паша.
«Средний солдат» Рома тут же отозвался — назвал сумму.
— Ну, как остановимся... как где-нибудь остановимся на станции — будем Питюна высаживать. Ему денег нужно будет дать — на обратную дорогу...
Солдат Рома спросил, сколько денег нужно будет давать, и солдат Паша сказал, что это будет зависеть оттого, как далеко они отъедут от города, где живёт Питюн.
— Толик, возьми у Ромчика деньги, — приказал «старший солдат» Паша, и когда «младший солдат» Толик встал с «военного ящика», солдат Паша легонько толкнул коленкой коленку Петькину, — Петька посмотрел на солдата Пашу и, улыбнувшись, толкнул своей коленкой коленку Пашину в ответ...
Поезд мчался вперёд — по залитой солнцем июльской земле, и ветер... упругий тёплый ветер, врывающийся в вагон, обдувал — ласкал — обнаженные торсы и лица ... двух сидящих на длинном «военном ящике» улыбающихся мальчишек... Конечно, для всех, у кого есть глаза, Паша был вовсе не мальчишкой, а был атлетически сложенным двадцатилетним парнем... к тому же он был солдатом, и не просто солдатом, а «старшим солдатом», и любой, имеющий зрение, ни за что б не подумал и никогда б не сказал, что Паша — мальчишка... любой, но не Петька, — ведь самого главного никогда не увидишь глазами — зорко одно лишь сердце, а сердце Петькино говорило, что Паша, с которым он, Петька, рядом сидел перед настежь распахнутой дверью на длинном «военном ящике», был таким же точно мальчишкой, как и он сам, и никакая разница в возрасте не имела для Петьки никакого значения — никакое зрение не могло Петьку сейчас обмануть, — они, Паша и Петька, сидели на длинном «военном ящике» — они толкали друг друга
