главное, — подумал Петька, облизывая мороженое, — это то, что о том, что было с ним, с Петькой, в «военном вагоне», никто ничего никогда не узнает... да, никто никогда ничего не узнает, и это — самое главное! А «хорошо» это или «плохо», Петька не думал вообще — не утруждал себя глупыми мыслями... с Пашей — всё хорошо! Ну, и с Толиком... — подумал Петька; «младший солдат» Толик Петьке тоже очень понравился: во-первых, Толик у него, у Петьки, сосал — делал Петьке «оральный массаж», а во-вторых... во-вторых — было очень приятно, когда он, Петька, «массажировал» Толику попу... да, самому массажировать попу — было вообще обалденно... кайф! А если так, то нечего воздух сотрясать — мозги себе пудрить, «хорошо» это или «плохо»... хорошо!
«Арестовали» Петьку в здании вокзала, где он, задрав голову — шевеля губами, изучал расписание движения проходящих поездов. Подошедший милиционер спросил у Петьки, куда и с кем он едет, и Петька, повернувшись к милиционеру — толстому и потому совершенно не страшному дядьке, чистосердечно признался, что едет он один — сам по себе, и тут же назвал свой город, добавив, что именно этот город он ищет в расписании и что города этого в расписании почему-то нет. Милиционер, услышав название города, зачем-то взял Петьку за руку — и только после этого спросил, как Петьку зовут, и Петька, немного удивляясь вопросу милиционера, опять чистосердечно признался — сказал, что зовут его Петей.
— А фамилия твоя... — и тут милиционер назвал Петькину фамилию. — Правильно? — спросил милиционер, строго глядя Петьке в глаза.
— Правильно... , — у Петьки от удивления глаза полезли на лоб... конечно, обстановка в стране опасная — всюду шныряют мутные личности, и потому милиционер имел полное право поинтересоваться, куда и с кем он, Петька, едет... милиционер мог спросить у Петьки имя, чтоб убедиться, что Петька — личность не мутная... но предположить, что милиционер знает его, Петькину, фамилию... это для Петьки было полной неожиданностью, — глаза Петькины сами собой полезли на лоб...
— Пойдём, — сказал милиционер.
— Куда? — спросил Петька.
Милиционер знал его фамилию, и потому Петька смотрел на милиционера с некоторым испугом.
— Звонить,... — ответил милиционер, легонько дёргая Петьку за руку.
— Я не хочу... я уже звонил... , — соврал Петька, не понимая, почему они должны звонить вместе.
— Куда звонил? — спросил милиционер.
— Туда... , — отозвался Петька.
— И что ты говорил? — спросил милиционер.
— Ничего... , — ответил Петька, не понимая, почему он должен был что-то говорить.
— Ага, — милиционер улыбнулся. — А тебе что сказали?
— Откуда? — спросил Петька, и глаза его, устремлённые на милиционера, стали чуть круглее.
— Оттуда. Что тебе сказали? — милиционер, держа Петьку за руку, повторил свой вопрос.
— Ничего не сказали... — Петькины глаза, и без того округлённые, стали еще круглее. — А что мне должны были оттуда сказать?
— Ну, я не знаю... — милиционер пожал плечами. — Ты же звонил... и тебе, когда ты звонил, ничего не сказали, да? Теперь я позвоню, а ты послушаешь... пойдём!
— Что я послушаю? — проговорил Петька, чуть запинаясь.
— Как что? Послушаешь, как я буду звонить, — толстый милиционер, глядя Петьке в глаза, улыбнулся. — Тебе разве неинтересно?
Петька, глядя на милиционера, отрицательно затряс головой, — ему, Петьке, было совершенно неинтересно слушать, как этот толстый милиционер будет звонить... может, — подумал Петька, — он вовсе не милиционер?
— А вы... вы без меня позвонить не можете? А я вас здесь подожду... честное слово! — проговорил Петька, невольно оглядываясь по сторонам.
В зале ожидания были люди, и Петька
