подумал, что он... что он, Петька, закричит — в случае чего... закричит и начнёт вырываться... Что туалет на улице, это Петька видел, когда шел к зданию вокзала, но милиционер, легонько дёрнув Петьку за руку, подтолкнул его не к выходу из здания — не на улицу, а к двери, на которой Петька прочитал слово «милиция», и — невольно подчиняясь, Петька пошел следом за толстым милиционером. В небольшой комнате, куда они вошли, стоял стол и три стула — больше в комнате ничего не было. На столе лежали какие-то бумаги, стоял телефон — самый обычный, и еще стоял один телефон — особый, как тут же подумал Петька.
— Вот, Петя... сейчас будем звонить — решать, что с тобой делать... — толстый милиционер снял фуражку и, сев за стол, показал на стул Петьке. — Садись, Петя...
Только теперь Петька сообразил, что «звонить» — это звонить, а вовсе не отливать, то есть не писать... блин! в школе и во дворе все пацаны говорили «позвонить», и было понятно, что это такое, а здесь...
— Ты из дома зачем убежал? — спросил милиционер, снимая трубку.
— А вы откуда знаете? — Петька осторожно присел на край стула.
Толстый милиционер снова был совсем не страшный, и возникшее было сомнение, что никакой это не милиционер, а маскирующийся под милиционера бандит, сменилось у Петьки присущим ему, Петьке, любопытством.
— Я? Я всё знаю... — милиционер усмехнулся.
Он хотел добавить что-то еще, но в это время на специальном телефоне замигала зелёная лампочка, и милиционер, глядя на Петьку, стал разговаривать по телефону... Звонил милиционер трижды и проговорил в общей сложности минут сорок. При этом от Петьки потребовалась дополнительная информация, и Петька эту информацию предоставил, а именно: сообщил год своего рождения, домашний адрес, а также номер школы и класс... и всё это милиционер передал куда-то по телефону. Когда разговоры по телефону были закончены, милиционер, посмотрев на часы, сообщил Петьке, что через сорок шесть минут будет проходящий поезд, что поезд будет стоять три минуты, что он передаст Петьку другому милиционеру, который будет в поезде, а тот, в свою очередь, передаст Петьку милиционеру, который будет его, Петьку, ждать в Петькином городе.
— Ни фига себе... — подумал Петька, выслушав отчет милиционера...
Оставшееся до прихода поезда время Петька и толстый милиционер гуляли по перрону. Милиционеру было жарко, и он то и дело снимал фуражку и вытирал носовым платком лоб и лысину. И, конечно, они разговаривали. Петька сообщил милиционеру, что в том городе, где он живёт, у них частный дом, что в доме четыре комнаты и что одна комната — это его, Петькина, комната... ещё сказал, что за домом есть сад, но деревья в саду все старые... сказал, что компьютера у него, у Петьки, нет и что мобильного телефона у него тоже нет, а у некоторых пацанов из их класса «мобилы» уже есть... и еще сказал, что у него, у Петьки, мачеха — тётя Лида, и что она — тётя Лида — хорошая, но только никогда его, Петьку, не защищает... А милиционер Петьке сообщил, что у него, у милиционера, есть сын, которого зовут Гришка, и что этот Гришка на год старше Петьки... Они неторопливо расхаживали по перрону, и милиционер уже не держал Петьку за руку, — невольно подражая толстому милиционеру, Петька ходил рядом с милиционером по перрону тоже медленно, даже важно, сцепив за спиной кисти рук; они оба ждали попутного поезда...
Дальше всё было так, как предсказал толстый милиционер. Дорога до дома заняла три часа — Петька ехал в отдельном купе под замком, смотрел в окно на мелькающие столбы и думал о «старшем солдате» Паше... и, думая о «старшем солдате» Паше, Петька пытался представить, что было бы, если б солдаты Саня, Рома и Толик спали, — Петька воображал, что бы они делали, окажись они вдвоём, и от этих приятных мыслей у него несколько раз приподнимались шорты —
