Петька слушать не стал, пренебрежительно скривив губы:
— Фи!
А когда Лерка сказала, что он, Петька, с тётей Лидой и папой может тоже приехать к ним в Москву — в гости, Петька искренне удивился:
— Что я там не видел?
— Как — что? — не менее искренне удивилась Лерка Петькиной дремучести. — Это же Москва... все хотят побывать в Москве!
— Я — не все! — хмыкнул Петька... снизойдя до разговора с «набитой дурой», Петька всячески подчеркивал своё если не превосходство над «дурой», то, во всяком случае, своё непоколебимое право иметь собственные суждения, и — нужно отдать Петьке должное — у него это получалось неплохо, — Лерке так и не удалось покичиться, что она приехала из Москвы, в которой «все хотят побывать».
Еще через два дня у тётки Полины оказалась забитой ржавыми гвоздями дверь в туалет, и пришедшая с рынка тётка Полина вынуждена была опорожнять мочевой пузырь под кустом смородины... и хотя подозрение опять падало на Петьку, пришедший вечером с рыбалки Петька сделал удивлённые глаза:
— А я здесь при чём?
И действительно, на рыбалку Петька с Мишкой ушли утром, когда тётка Полина была еще дома, а пришли — каждый со своей рыбой — вечером... ну, и при чём здесь они, если они весь день удили рыбу? Тем более что богомольная Дроздиха настучать ни на Петьку, ни на Мишку ничего не могла — она целый день ошивалась на церковном дворе в ожидании дешевых арбузов, которые должны были привезти не без содействия коммерсанта-батюшки для наиболее активных прихожан; стукачка Дроздиха была как раз из числа этих самых наиболее активных...
А ещё через два дня... еще через два дня, закрывшись в кабинке летнего душа, Петька и Мишка, оба голые, оба мокрые, прервав купание, «массировали» наперегонки свои членики, и Петька, сноровисто работая рукой, то и дело смотрел на Мишкин членик, думая: как бы сделать так, чтоб Мишка тоже стал «настоящим спартанцем»... Петька и Мишка были друзьями — настоящими друзьями, а настоящая дружба немыслима без эротики... хотя, нет, — бывает, конечно, у мальчишек дружба и без эротики, но тогда возникает вопрос другой — что вообще понимать под словом «дружба»... Про траханье в «военном вагоне» Петька Мишке не обмолвился ни словом — не рассказал ничего; про всё рассказал: про тушенку, которой его угощали, про «военный чай» из солдатской кружки... рассказал, что спал на специальном помосте, который был вместо кроватей... что солдат в вагоне было четверо и что ему, Петьке, особо понравился «старший солдат» Паша, потому что он был сильным и добрым и с ним, с Петькой, разговаривал на равных — про всё про это Петька рассказал подробно и красочно... а как его сначала по очереди все четверо солдат натянули в попу, и как потом он отсосал у солдата Паши, и как потом он сам натянул в попу голубого солдата Толика, и как на следующее утро они, то есть он и Паша, лапали друг у друга члены — про всё про это Петька не обмолвился ни словом. Конечно, Мишка был лучшим другом, и у них друг от друга никаких секретов никогда не было — они всё всегда делали вместе... и тем не менее — о том, как он, Петька, трахался с солдатами, он решил Мишке не рассказывать; ну то есть, пока не рассказывать, а там — видно будет... И вот — стоя друг против друга в кабинке летнего душа, они наперегонки дрочили каждый свой членик, и Петька, работая рукой, то и дело смотрел на руку Мишкину — Петька думал о том, что у Мишкин член намного меньше, чем у солдата Паши, и если... если, к примеру, Мишка засунет свой член ему, Петьке, в попу, то, наверное, это будет совсем не больно... и Мишке тоже не должно быть больно, если, к примеру, в Мишкину попу засунет свой член он, Петька... мысли эти лезли в голову сами собой, и Петька, двигая полусогнутой в локте рукой, думал, как сказать Мишке, что есть... есть совсем другие способы, и что эти «другие
