подумала, что эта контора закрылась. Но нет, машинок много стоит, народ определенно там. Я разочарованно прошагала мимо, купила акварельной бумаги, и, пытаясь справиться с замком на сумке и одновременно удержать пакет, не помяв его, вышла из магазина и сразу повернула к дому.
— Шарлотта! — услышала я за спиной.
Оооо! Я этот голос узнала тот час. Он как током меня прошиб! Я замерла на месте как вкопанная. Не в силах пошевелиться. В голове застучало, руки и ноги онемели, я никак не могла собраться с силами. Я как будто рассыпалась вся по кусочкам, разлилась мелкими капельками. Он окликнул еще раз, и я, сделав над собой огромное усилие, обернулась. Он уже шел в моем направлении, я успела лишь улыбнуться и пробормотать что-то невнятное до того, как оказалась в его объятиях.
— Шарлооотта, — повторил он более протяжно и с невероятной нежностью. Потом немного отстранился, осмотрел мое лицо и, заглянув прямо в глаза, продолжил, — А ты изменилась... — выпустил, предоставив мне возможность немного опомниться, — Ну, как жизнь? Рассказывай.
— Бьет ключом, да все по голове... — произнесла я то, что первое пришло на ум, наверняка с очень растерянным видом. Он, раскусив мое смятение, перенял инициативу разговора — порасспрашивал меня немного, про себя порассказывал. А я стою и рассматриваю его — лицо, губы, глаза, брови. У него очень красивые губы — не тонкие и не толстые, и очень чувственные, а брови — брови темные и «в разлет». И думаю — черт, ведь я же с ним даже не целовалась ни разу, даже в щечку, ну откуда у меня эти эмоции?! Почему меня так колотит? Почему все так, будто и не было этих двух лет? Будто мы вчера попрощались...
Сашка тем временем опомнился и пригласил меня все в тот же бильярдный клуб (и среднестатистическую забегаловку по совместительству). Уселись мы за столик, провожаемые сальными взглядами в мою сторону. Женщин в этом заведении не оказалось, кроме меня. Он мое смущение в связи с этим почувствовал, потому усадил в дальний угол спиной ко всем. Сам сел рядом, а не напротив. Извинился за неприглядный вид заведения и сказал, что очень желал бы исправить положение сегодня же вечером. Я рассмеялась:
— То, что ты желаешь, это конечно хорошо! Похвально. Но имеется одно но — в нашем захолустном городке больше и пригласить то некуда.
Он хитро улыбнулся и произнес заговорщическим тоном:
— Знаю я одно местечко...
Я, подыгрывая ему, чуть прищурилась и наклонилась поближе к его уху:
— Расскажешь о нем, или это секрет?...
Он тоже наклонился ближе, и, убрав мои волосы за ухо, ответил почти шепотом:
— От тебя у меня секретов нет, обязательно расскажу. Только если согласишься сыграть со мной разок в бильярд.
—???, — мой изумленный взгляд, — Александр, вы меня компрометируете!
— А это плохо? — ответил он уже совершенно серьезно.
Я немного помедлила, а потом расслабленно откинулась на спинку стула, доброжелательно улыбнулась и, глубоко вздохнув, заговорила:
— Значит вот так ты со мной поступаешь, да?! Соблазнять взялся?
Он тоже чуть смутился, криво улыбнулся и также откинулся назад, продолжая смотреть на меня из под своих широких немного вскинутых бровей:
— А ты не только внешне изменилась... Я вообще-то на твое смущение рассчитывал, думал покраснеешь, глазки опустишь, — на этих словах на моем лице невольно потянулась улыбка, — Вот-вот-вот! — рассмеялся он, — Да! Именно! Или заулыбаешься — ты улыбаешься, когда бываешь смущена!
— Хех... Доволен, да? — продолжаю улыбаться, — А я еще бывает просто улыбаюсь!
— Но сейчас ты была смущена!
— Нет!
— Да!
— Нет!
— Ладно, еще раз как-нибудь подловлю, и не отвертишься!
— Договорились.
— Так как на счет партейки?
— На что играть будем?
— На раздевание.
— Нет уж! С учетом того, что ты из этого заведения не вылазишь с тех самых пор, как его построили, согласиться на это — это все равно, что согласиться
