принимают на себя удар левого фланга оркской кавалерии.
То знамя, старое, потрёпанное, покрытое швами и заплатами как боевыми шрамами, и по сей день реяло над ставкой Скидийских Воробьёв. Белый воробей на чёрном поле. Как уже было упомянуто, Ворнстрог нашивал вырезанного из наволочки воробья на чёрное полотнище самостоятельно, отчего признать в сей кляксе птицу мог только человек ну с очень богатым воображением. Позже, когда отряд уже заработал репутацию и кое-какую казну, капитану Ворнстрогу предлагали изготовить новый, красивый стяг, на котором будет узнаваемый геральдический воробей, и он согласился бы, если бы не категорическое несогласие воинов, не желавших видеть над своими головами ничего, кроме замызганной, но счастливой белой кляксы, больше похожей на воробьиную какашку, чем на воробья.
— Поздно, — с досадой выдохнул капитан.
Троица игроков синхронно подняла головы.
— Туда глядите, — указал Ходриг вправо, прямо на всадника, стремительно приближающегося к ставке. — Баронов вестник. Если эти благородыши сейчас примутся ломать мои тактические выкладки, я швырну им их золото в лицо и... Не, не швырну. Просто ноги из гузна повырываю.
Вестник подъехал к ставке и с явным трудом скатился с седла. Довольно молодой парень в плаще, намоченном кровью. Кровь же капает с левой руки, висящей как плеть.
— Вам послание, господин капитан.
— Не надо мне твоих посланиев, паря, — хмуро отмахнулся Ходриг, — у меня всё схвачено! Люди сражаются! Виш? Мы держим этих грёбанных зеленопузых, а когда они выдохнутся, начнём теснить! У них не осталось резервов, они не знают, чё это такое, резервы, а у меня ещё три сотни мечей ждут своего часа, и у Далотринга одна! К тому ж орки давят именно сюда, разумеешь? На мой, левый фланг, курвы жабомордые! Мне тут тяжелее всего, так что менять что-то сейчас — бред! И вот это всё иди и скажи своему суверену!
— Дело не в орках и не в людях, господин капитан! — воскликнул бледный то ли от кровопотери, толи от негодования гонец. — Дело в эльфах!
Ходриг несколько мгновений с интересом смотрел на вестника:
— Ну и чё замолк? Дальше я сам должен догадываться? — хмыкнул капитан.
— Их полководец здесь, на левом фланге с отрядом телохранителей. Он пришёл поддержать вас и попал в окружение... Что с вами?
Плечи Ходрига часто подрагивали, губы тоже, он стыдливо опустил лицо и тихо хрипел, но в один момент не выдержал и начал хохотать во всю глотку. Ефростарец топал ногами, размахивал руками и так мотал башкой, что борода не поспевала. Отсмеявшись, капитан утёр слёзы и выдохнул. У него болело нутро между грудиной и брюшиной.
— Ох, просто расскажи кому, треплом прозовут. Так братки?
Ветераны выражали свои чувства гораздо скромнее, но и по их лицам нельзя было сказать, что они очень уж обеспокоены.
— Я не...
— Не разумеешь? Разве? Разве не смешно, что мудрый остроухий лорд, который воюет, наверное, с тех пор, как мой прапрапрапрапрадед перестал сцать под себя, внезапно попал в окружение? И к кому! К тупым злобным берсеркам! Разве может такое случиться с эльфами, бессмертными неувядающими свидетелями истории, которые, курву их мать солдатским копьём да в обе дырки, всё знают и никогда не ошибаются?! Нет! И оттого, что такая дрянь случилась, мне только смешнее!
— Вам не должно быть смешно, господин капитан! Вам должно быть боязно! — воскликнул вестник и слегка покачнулся. — Помните ли вы, что эльфы без лордов не воюют! Если Салсар аэн Шиидхари там сейчас умрёт, четыре тысячи стрелков и лёгких пехотинцев просто выйдут из сражения и отправятся на север!
Ходриг раздражённо дёрнул усом. Конечно, он знал, что к вопросу лидерства остроухие относятся примерно так же, что парадоксально, как орки — нет лидера, нет войны и точка!
— Посему вам лучше бы
