пустить свои резервы на...
— Ещё раз посмеешь мне указывать, как распоряжаться людьми, человече, яйца бантиком завяжу! Мои резервы никуда не двинуться кроме как на орков! Всё, слово сказано, а что до этого высокородного недоумка, то... Самсон! Самсон, демоново семя, вставай, отрыжка ледяного великана! Вставай!
— Не ори. — Самсон встал.
То, что недавно казалось тёмным валуном,... лежащим рядом с помостом, поднялось, распрямилось, и превратилось в мускулистого гиганта, имеющего к человеческой расе очень слабое отношение. Танелонцы, дети Танелона, земли, где половину года властвует холодный зимний день, а вторую половину убийственно холодная зимняя ночь. Они похожи на людей, если не считать ороговевших ногтей, острых зубов, ужасающей силы и громадных габаритов. И ещё пары небольших рожек на лбу, разумеется. Если взять мускулы со всего человеческого тела и разделить их на десять равных частей, а потом той же мерой измерить танелонца, то получится, что у него этих частей двадцать две. Обычный танелонец на две-три головы выше даже очень высокого человека, а так же как минимум в полтора раза шире в плечах, сильнее в десять раз, выносливее в пятнадцать, болевой порог высший из известных, инстинкт самосохранения примерно как у орка. Живут танелонцы до ста пятидесяти-двухсот лет, волосы растут исключительно на голове, но не на лице. Танелонские воины никогда не стригутся, считая, что сила их расы таится в волосах, взрослый мужчина носит копну чёрных как ночь волос, свободно свисающую до ягодиц и лишается их только если проиграет поединок с равыни. А равными себе танелонцы считают только танелонцев. Они не признают метательного оружия даже в охоте, из брони носят исключительно латы из толстой, угольно чёрной кожи с металлическими шипами на плечах и предплечьях. Танелонцы не обманывают, не лгут, говорят то, что думают и никогда не задумываются над тем, что говорят, любят женщин и выпивку, хотя ни на что не променяют сечу.
Четвёртый король Хагондии, праправнук основателя государства правил во время засилья аристократической власти, его, короля Валедо Четвёртого прозвали Бессмертным, за то, что он пережил одиннадцать покушений, но усидел на троне. Монарх не мог верить своему двору, своей гвардии, своей жене и, что совсем печально, даже своим любовнице и любовнику. Пребывая в отчаянии, он выписал из Танелона пятерых воинов, пятерых гигантов в чёрной броне. Танелонцы не лгут, не придают, не польщаются на злато. Скорее кто-нибудь ухватит солнце руками, чем танелонец откроет спину нанимателя для кинжала. За последующие шестнадцать лет было совершено ещё шестнадцать покушений, почти по одному на каждый год, все закончились провалами и летящими с плахи головами, а Валедо Бессмертный оставался невредим... пока один из телохранителей его не убил. Случайно. Монарх подавился вишней, а танелонец попытался похлопать его по спине, но перебил хребет...
— Самсон, ступай и помоги эльфскому лорду, пока его орки не отымели и не убили... Или пока они его не убили и не отымели. Кажется, это правильная последовательность, когда дело касается зеленопузых и долгоухих. Ты идёшь?
— Иду... Иду... — Гигант лениво взвалил на плечо секиру, собрался с мыслями и запел. Танелонцы всегда шли в бой, распевая одну из тридцати священных боевых песен, по одной на каждый из тридцати родов, живущих в Земле-Без-Тепла. Песни не только сообщали богам и предкам, что потомок идёт сеять семена смерти, но и помогали быстрее войти в боевой транс. — Юмартака, валта он тэйдан омисса касиссанне, юухдистукаа, люукаа маахан нойрюйтаянне! Миталлинкийтойсин сиивин, кохти тотуутта маткаткаа, вельесуннам вирелла войттоон ратсастакаа!
— Берегитесь там! — крикнул капитан в спину Самсону. — Я спустил чудовище с цепи, теперь кто не отбежит, тому кердык!... Кстати, о смерти, эй, кто-нибудь,
