Больше не хочу... Лучше потом. Теперь вы о себе расскажите. А то как разведчик! — она снова захохотала. — Только расспрашиваете да слушаете...
Неверными движениями Зоя сложила в пакет то, что осталось от нашего ужина и снова рассмеялась.
— Ой! Я говорю глупости, да? Ха-ха-ха!
— Никакие не глупости. Мне очень даже приятно с вами.
— Мне тоже. Так вы о себе расскажете? Или будете продолжать увиливать?
Она обхватила мою руку и, откинувшись, посмотрела мне в лицо. Новая волна возбуждения нахлынула на меня, и я, опасаясь, что потеряю над собой контроль и натворю глупостей, чтобы отвлечься, начал рассказывать о себе.
— Я уже говорил, что работаю преподавателем, преподаю науки из области теоретической радиоэлектроники.
— Нет, про работу пока достаточно... О личной жизни расскажите. Как я вам... Только честно!
Каждое свое слово Зоя сопровождала тихим смехом, так располагавшим меня к интиму.
— Я женат. Двое детей.
— Мальчики?
— Да.
— Сколько лет?
— Тринадцать и восемь.
— Жаль...
— Что жаль?
— Что вы — семейный человек... Вы такой... такой... — Зоя снова расхохоталась.
— Какой именно? — допытывался я.
— Такой, какие мне нравятся! Ха-ха-ха-ха! Простите за прямоту. Я такая пьяная! Ужас...
Она вцепилась в мою руку и прижалась к ней грудью. Ощутив ее мягкое, нежное и теплое прикосновение, я вздрогнул и, уже не владея собой, обнял Зою за талию и привлек к себе. Она смотрела мне в глаза и глубоко дышала. Я впился губами в ее полуоткрытый рот, а она конвульсивно забилась в моих объятиях.
— М-м-м... — простонала она.
— Тише... люди рядом!
— Ну и пусть... мне так хорошо... Поцелуй еще...
Я одним движением подхватил ее и усадил к себе на колени. Меня удивила ее легкость. Она обняла меня за шею, а я снова присосался к ее влажным губам, широким и пухлым. Моя рука сама по себе скользила по ее голой талии, поднималась все выше и, наконец, в ней оказалась ее упругая грудь. Я нежно сжал ее, и Зоя опять издала тихий, но проникающий в самое сердце стон:
— М-м-м...
Когда Зоя слегка ослабила объятия, я расстегнул единственную пуговицу на ее блузке, потом развязал узел, и она раскрылась передо мной, маня голым телом и необыкновенным, ни с чем не сравнимым ароматом. Легким, ласковым движением я высвободил одну тяжелую, налитую грудь и стал покрывать поцелуями. Напряженный сосок, такой толстый и длинный, возбуждал меня до безумия. Пытаясь расстегнуть лифчик, я нервно теребил застежку за ее спиной, но она никак не поддавалась.
— Подожди... Я сама... А то порвешь...
Зоя опять сексуально засмеялась.
Одним движением она расстегнула лифчик и снова со страстным стоном приникла ко мне. Теперь я ласкал обе ее груди. Я сжимал их, играл ими, щепотью хватал упругие соски и целовал, целовал, целовал... Мне казалось, что таких грудей нет больше ни у кого во всем мире. Я, во всяком случае, еще не знал ничего подобного. Мы изнемогали от истомы, но дальше этих ласк дело не шло.
— Пойдем на заднее сиденье!... Там никого нет... — шептал я.
— Нет, — она замотала головой, — я не могу... Люди все видят... Если мы еще увидимся...
Охваченный новым приливом страсти, я начал расстегивать ее джинсы.
— Что ты делаешь?... Остановись... Здесь люди... Могут свет включить!
Но моя рука была уже внутри ее джинсов и гладила все, до чего могла добраться. Последним препятствием был тонкий шелк ее трусиков. Я ощутил под нею заветную щель и стал водить по ней пальцами, чувствуя, как она мокреет от моих прикосновений. И это пробуждало во мне лавину неистовых желаний. Зоя застонала:
— Прекрати... Не надо... Слышишь?... Убери руку... Пожалуйста... Я прошу тебя!...
Но физического сопротивления она не оказывала. И я, не слушая ее мольб, подчиняясь одному
