снилось, — жизнь реальная и жизнь, изображаемая в телеящике, часто не имеют ничего общего... это к тому, что Никита, шестнадцатилетний одиннадцатиклассник, драл Андрея так, что Андрей, студент пятого курса, едва успевал подмахивать... кончил Никита, содрогаясь всем телом — горячо дыша приоткрытым ртом: он выпустил из себя струю сперму, и ещё одну струю, и ещё одну... и это притом, что до секса анального он успел получить завершенное удовольствие от секса орального, — ни одна, даже самая сладкая мастурбация, неизменно заканчивавшаяся оргазмом, ни шла ни в какое сравнение с ощущениями, полученными Никитой от секса с Андреем!
Извлекая член из Андреева зада, Никита пьяно рассмеялся: «Андрюха... где тряпка? Дай, бля, мне тряпку — я хуй вытру... это писец, Андрюха! Полный писец...» Андрей, подавая Никите салфетку, не сдержал улыбку — спросил, хотя ответ для него, для Андрея, и так был очевиден: «Что, Никита... понравилось? Ты этого хотел?» Хотя, как сказать... это было два разных вопроса: «понравилось» и «хотел э т о г о». И хотя Никита в самом начале хотел не э т о г о, а хотел трахаться с блондинкой или брюнеткой, то есть даже в качестве допустимого варианта никаким образом не предполагал голубого секса с Андреем, тем не менее он, Никита, был сексуально удовлетворён, а потому, не вдаваясь в уточнения, ч т о он х о т е л и ч т о п о л у ч и л, ответил с чувством полной уверенности — абсолютной удовлетворённости: «Ну, бля... наебался сегодня — аж хуй опух... классно, Андрюха... клёво... писец!» «Никита, не матерись... — Андрей, поднимаясь с постели, с улыбкой протянул Никите руку. — Вставай... пойдём, Никита, сходим под душ — обмоемся малость... давай мне руку!» «Хуля нам обмываться? Андрюха, я всё... я спать буду — я наебался... спать хочу!» — Никита, откинувшись на спину, закрыл глаза. «Никита, давай... под душ — на одну минуту... вставай!» — Андрей, приподняв Никиту за плечи, легонько потряс его, не давая ему уснуть... кое-как Никита поднялся, уже явно ничего не соображая — засыпая на ходу, — под душем, прижимая безвольное тело Никиты к себе, Андрей быстро, но тщательно подмыл ему очко, промыл опухший член, тяжелым маятником болтающийся из стороны в сторону... держа Никиту одной рукой поперёк груди — прижимая его к себе, Андрей быстро и тщательно подмыл сзади-спереди себя. «Никита... что — завтра будем ещё?» — проговорил Андрей, вытирая Никиту с головы до ног мягким махровым полотенцем; тело у Никиты, стройное и ладное, было цвета золотистого майского мёда, и только попка была матово-белой, да белыми были неширокие полоски на бёдрах, не загоревших летом под плавками... «Что будем? Я спать хочу... спать я буду!» «Не сейчас, Никита... завтра... будем трахаться завтра ещё?» «Легко! И завтра... и послезавтра... я тебя в жопу... ты меня в жопу... завтра... и послезавтра... в жопу тебя... легко!» — отозвался Никита, с трудом шевеля заплетающимся языком...
Никита уснул сразу же — мгновенно, едва Андрей довёл его, точнее, дотащил до постели; Никита уснул — провалился в забвение сна, чтобы, проснувшись утром... чтобы, проснувшись утром, ничего не вспомнить... бывает же так! А сам Андрей кончил ещё раз, причём произошло это спонтанно... видя, что Никита уснул, Андрей отнёс в ванную простынь с разводами спермы, которую Никита вылил изо рта, затем заглянул в холодильник, соображая, что они завтра будут завтракать, а когда вернулся в комнату и посмотрел на Никиту, член у Андрея вдруг стал подниматься сам собой — совершенно непроизвольно, непреднамеренно, — Никита лежал на животе, обхватив руками подушку, разведя в стороны стройные ноги, и был он на нежно-бежевом фоне простыни подобен сладкому сну о сбывающихся надеждах: Никита, в контурах тела которого органично соединилось ещё окончательно не ушедшее, не размывшееся возрастом отрочество с уже зримо
