наша довольна тем, что для неё вдруг открылась причина неявки её возлюбленного, — говорю я, снова беря её правую рука и направляя к себе в промежность. — А как давно у тебя были месячные?
— У меня? Да вроде бы давно... Но без всякой опаски можно будет обойтись только дня через три-четыре...
— Ага, диспозиция ясна... А презервативов у вас, случайно, не найдётся? Нет? Ну что ж, на нет и суда нет. Обойдёмся подручными средствами. Поясняю для вас, неграмотных, как я это понимаю... В самый для меня острый момент моей пташке придётся покинуть ваше гнёздышко... И чтобы она, то есть пташка, не испачкала вам простынь, прошу попридержать её немножко в своей ладошке... И мне будет приятнее... Договорились?... Ну что ж, принимаемся за дело...
Я приподнимаюсь на коленях и перемещаюсь на позицию меж Шуриных ног.
— А теперь слушайте и повинуйтесь, милостивая Сашенька. Ножки согнуть в коленках ещё больше. Пятки подтянуть как можно ближе к ягодицам... Вот так. Чувствуешь, как я прохожу первый створ, трусь о клитор наверху, пытаюсь обнаружить второе отверстие, что гораздо меньше и находится внизу? Помоги мне, пожалуйста, пальчиками, направь меня туда... вот так, молодец... Теперь дай мне свои губы... ох, как и тут и там сладко! Не правда ли?
— Угу! — только и мычит Шура, крепко прижимая меня к себе и сразу же начиная тяжело дышать.
— А тебе, Анечка, видно, что мы делаем? Желаешь, чтобы Саша быстрее кончила? Тогда повернись на правый бок, правую руку положи ей на грудь, а левой поиграй с её попой... Так... И считай мои толчки и её встречные движения...
— Зачем?
— Досчитаешь до ста, и настанет время вам поменяться местами.
— Поняла... раз, два, три, четыре, пять...
— Вышел зайчик погулять... — я прерываю её счёт и останавливаю свои движения. — Ты знаешь, Аня, что такое зайчик? Преждевременная эякуляция... Это когда мужчина кончает раньше чем женщина, оставляя тем самым её неудовлетворённой. Ты же не хочешь этого? Так что не гони лошадей, а считай по мере наших с Шурою покачиваний...
Но тут вдруг раздаётся стук в дверь...
Мы все замираем... Стук возобновляется... Некоторое время спустя послышались голоса у окна и лёгкое постукивание пальцами по стеклу.
— Аня! Саша! Вы спите? Пустите нас...
— Что будем делать, пустим? — спрашивает Аня.
— Ты что, в своём уме? — в свою очередь обращается к ней Шура.
— Ладно, успокойся и не шуми, — отвечает та.
Наше трио замирает в тревожном ожидании. Голоса за окном то удаляются, то приближаются вновь.
— Да куда они могли деваться? Дрыхнут, наверно, постучим ещё.
— Это Славка! — в тихом голосе Ани можно было уловить нотки торжества.
Постукивание в оконное стекло возобновляется..
— Аня, пусти согреться... Слышь, чем стучу?
Аня прыснула:
— Видел бы ты, дорогой, за что я держусь!... Ба, да воробышек совсем выпал из гнёздышка, скукожился. От страха, что ли? Вот весело! Может быть, на помощь всё же позвать?
Она вдруг соскальзывает с постели, просовывает голову и руки в рубашку, после чего, обойдя кровать, направляется к ... окну, приоткрывает занавески и говорит визитёрам:
— Чего расшумелись?... Всю ночь вас прождали и только что спать легли. Дайте, изверги, отдохнуть. И соседей не будите. Уходите!
И, снова задёрнув занавески, торжественно поворачивается к нам:
— Ну, как я их отшила?
Я тоже вскакиваю на пол, делаю шаг к ней, беру её за оголённые плечи, тычусь лицом в грудь и говорю:
— Ну вы, мадам, даёте... У меня чуть было всё не отвалилось, так я испугался вашего прыжка к окну.
— У тебя, милый мой, как я имела возможность убедиться, всё отвалилось ещё до этого. Так что не надо на меня валить.
Она освобождается от моих объятий, поправляет на себе рубашку и идёт к своему месту на
