даже догадываться, что вся эта высокопарная болтовня есть ни что иное, как банальное словоблудие — вербальная мастурбация, и ничего более, — слушай, давай! давай приколемся — небесплатно прикинемся, что мы — скинхеды... что? не скинхеды? подожди... а кто? молодые патриоты? э, какая, блин, разница, если у тех и других — одни кукловоды... ну, хорошо, хорошо, — не будем спорить! как говорится, было б из-за чего... тем более, что дрочат — прости, мастурбируют — кулаками все одинаково: и скинхеды, и патриоты, и беспартийные беспризорники; вот именно: языками, может, и по-разному, а кулаками — точно одинаково, — давай... давай прикинемся, что мы — истинные патриоты, идущие вместе...
или — нет! давай лучше прикинемся-приколемся... знаешь — кем? скаченными килобайтами, что застыли-замерли на чьих-то бессонных мониторах, — запечатлённые в миг соития — в момент сладострастного совокупления — мы, симпатичные пацаны, трахающие друг друга в юные попки, будем будить в душах смотрящих на нас неистребимое желание делать то же... да-да, то же самое! — и смотрящие, тиская в кулаках напряженные члены, будут воображать себя на нашем месте и, сладострастно содрогаясь от нарастающего удовольствия, будут тихо мечтать о чём-то подобном, — слушай, давай... давай прикинемся фотомоделями, беззаботно и весело позирующими для голубых порносайтов... о, да у тебя уже стоит! и такой твёрдый... блин, как кремень! и размер ничего... оснащен ты, однако, прилично! господи, да не щупаю я тебя, не лапаю! ну, скользнула моя рука вперёд, скользнула — и что с того? подумаешь, запретная зона... ты еще знак прицепи, что запретная зона... или — шлагбаум на брюки приделай, — вот смеху-то будет! у меня, кстати, тоже стоит... нет, не шлагбаум стоит — не смеши, — хуй у меня стоит... да нормально всё это, нормально! ненормально будет, когда он не встанет... кстати: ты измерял? что значит, «в смысле»? без всякого смысла, — линейкой когда-нибудь измерял, на сколько сантиметров твой агрегат в боевом состоянии тянет... нет? и даже мысли такие в голову не приходили? ну, ты даёшь... у тебя что — не было в детстве нормальных друзей? были? и чем же вы, интересно, занимались — чем, взрослея, интересовались? в шашки играли? н-да... потому тебе и вспомнить нечего, что нечего вспоминать; а мы в детстве измеряли — сравнивали, у кого больше... что значит — «зачем»? во-первых, интересно было... а во-вторых, игра у нас в детстве была такая: у кого писюн больше — тот, значит, круче, и не просто круче, а тот — «мужчина», и он — в роли мужчины — сверху... ну-да, кто-то сверху, а кто-то снизу, — я же говорю, что игра у нас в детстве была такая — детская игра «в папу-маму»: друг друга мы, пацаны, типа трахали... почему «типа»? а потому что друг другу не засовывали, один в другого не проникали — не по-настоящему, то есть, всё это было... так, баловство! конечно, приятно... еще как приятно! — ёрзая друг по другу, тёрлись друг о друга писюнами... конечно, кончали! еще как кончали... а чего ты, собственно, удивляешься? — многие в детстве так играют, и удивительного в этом ничего нет... где находился в таких играх я? а это — смотря с кем! у одноклассника Толика, к примеру, писюн был чуть больше, чем у меня, и с Толиком, когда мы шли после школы к нему домой, я выступал «в роли женщины»: мы приспускали брюки, я ложился на живот, он на меня ложился сверху и, обнимая меня за плечи, судорожно сжимая свою голую попку, с сопением ёрзал, елозил по мне — тёрся своим напряженно торчащим члеником о мои пацанячие булочки... нет, я же сказал, что всё это было по-детски, и в попу, в очечко то есть, он мне не всовывал — на это ума у нас ещё не хватало... а у Игоря и у Жеки — у обоих — писюнчики были чуть поменьше моего, и об их упругие попки своим писюном тёрся я... ну, и Толик, конечно, тоже... тоже тёрся, — я «ебал»
