кажется, что \"совершить гомосексуальный акт\», \"стать педерастом\», \"трахнуться парню с парнем в зад\» — это значит совершить что-то порочное и ненормальное, унизить себя, стать извращенцем, и законопослушные граждане, не способные думать самостоятельно, сталкиваясь с такой формой любви или секса, презрительно отворачиваются либо наливаются непонятной — еще как понятной! — злобой, воображая при этом, что они и только они правы... ха, как бы не так!... Впрочем, все эти мысли сформулировались у меня уже позже, а тогда... лежа на Толике, я прошептал: \"Давай... \» — и он, уже сам желающий этого, тут же с готовностью откликнулся, словно эхо: \"Давай... \», — сердце моё колотилось, выпрыгивало из груди; я не помню, какой подвернулся под руку крем — выдавив из тюбика крем на головку члена, я обильно размазал его по головке, и головка сочно заблестела, — мой длинный и толстый, чуть изогнутый член рвался в бой; Толик, лёжа на спине, раздвинул ноги и, подняв их вверх, осторожно положил свои ноги мне на плечи, — я придвинулся к нему вплотную и, обхватив коленями его бедра, рукой направил свой окаменевший член в туго сжатую, волосами обрамленную дырочку...
— \"Ниже... \», — прошептал я, сильнее разводя руками и без того раздвинувшиеся, раскрывшиеся ягодицы...
— Член мой скользнул вниз и обнаженной головкой — я это почувствовал! — упёрся в туго сжатое девственное отверстие Толикова зада, — сдерживая дыхание, глядя на Толика сверху вниз ничего не видящими глазами, я неопытно — резко — ткнул своим членом вперед... и в тот же миг, содрогнувшись от сладости, я ощутил, как член обнаженной головкой вскользнул в горячую, упруго разомкнувшуюся, раскрывшуюся дырочку... \"ой! \» — словно захлебнувшись, коротко вскрикнул Толик...
— На миг мне показалось, что член Андрея разодрал мой зад: боль была обжигающе резкая, сильная, невыносимая... я никак не думал, что это будет так больно, и, не выдержав, рванулся из-под Андрея, закусив губу...
— Толик резко рванулся из-под меня, и член мой, обнаженной головкой уже вошедший ему в очко, тут же выскользнул; \"что? \» — не понимая, в чем дело, прошептал я; \"больно... \» — выдохнул Толик почти беззвучно; видимо, он сам не ожидал такой боли — вид у него был чуть ошарашенный; я растерялся, — мысль, что это может быть так больно, почему-то ни разу не приходила мне в голову... согнутые в коленях ноги Толика лежали на моих плечах, я, опираясь на вытянутые руки, нависал над Толиком, сам он, прижимая колени к своим плечам лежал подо мной с распахнутыми, разведенными ягодицами, — его нежная, туго сжатая дырочка, предмет моего вожделения, была подставлена, и вот — на тебе: больно... как больно? почему? — я почувствовал растерянность... конечно, во всём была виновата наша неопытность, и ещё — наше нетерпение; \"давай... давай еще раз... еще попробуем... \» — зашептал я, изнемогая от охватившего меня желания во что бы то ни стало проникнуть в Толика, слиться с ним; раствориться в нём... \"больно... \» — повторил Толик, не решаясь продолжать...
— \"Я осторожно... еще раз, Толян... я буду осторожно... давай! — Андрей, наклонившись надо мной, засосал меня в губы. — А потом ты меня... давай, Толик, давай! — оторвавшись от моих губ, он снова направил член. — Или нет... подожди, надо смазать... дырочку смазать надо тоже! — он, выдавив на палец крем, круговым движением пальца заскользил по мышцам моего сфинктера, глядя мне в глаза. — Всё получится... не может не получиться! Я осторожно... осторожно буду... \»
— Я смазал пальцем сжатую дырочку — смазал вход, кружа пальцем по кругу, и, вытерев палец о свои плавки, снова направил член... по лицу Толика я увидел, как он внутренне сжался, напряженно замер; едва я упёрся головкой члена ему в очко; \"ну... давай! \» — выдохнул он; я, затаив дыхание,...
