— Саня всласть
сероглазого парнишку лапал-тискал-обнимал,
и в Валерку свою шишку сладострастно он вжимал —
о живот он хуем тёрся, понимая, что ему
безоглядно отдаётся сероглазый, — к пацану
прикипел душою Саня, и пылал от счастья он:
друг о друга тёрлись парни, задыхаясь... и не сон
это был, не наважденье — наяву всё было! Ох,
у обоих наслажденье с каждым мигом между ног
возрастало... ёлы-палы... наслаждение росло...
и — Валерку вдруг взорвало... стало очень хорошо!
То есть, очень... очень-очень! Содрогаясь телом всем,
сероглазый сладко кончил... и — по Саниной ноге
горячо и щекотливо заструилась сперма вниз,
до чего ж приятно было!"Подожди! Не торопись...» —
парня тискать продолжая, замкомвзвода прошептал,...
и — ладонями сжимая, зад Валеркин, Саня стал
залупающимся хуем пацана ебать в живот
ещё яростней, — кайфуя, извивался он... и вот
Саня дёрнулся всем телом, ягодицы свои сжал...
и — струя горячей спермы, извергаясь, обожгла
их обоих, — кончил Саня... содрогаясь и сопя,
пацаны в солдатской бане разрядились! И хотя
вышло всё это по-детски — и не в жопу, и не в рот
получилось — но для сердца разве это важно? Тот,
кто влюблён, роптать не станет. Сероглазый кончил, и —
этот факт осознавая как свидетельство любви,
замкомвзвода улыбнулся: «Что, Валер... согрелся, а?»,
и — скрывая свои чувства, отозвался парень: «Да...»
Односложно — еле слышно — сероглазый прошептал...
Ёлы-палы... это вышло так внезапно, что не знал
он, парнишка сероглазый, как теперь себя вести...
Он ведь не был педерастом, а — на Саню он спустил...
да и Саня... он ведь тоже поимел Валерку здесь,
в этой бане... это что же... получается: конец
отношениям нормальным? потому что дальше — как?
вдруг захочет сейчас Саня вставить в задницу долбак?
и — что делать? соглашаться? один раз — не пидарас...
или надо вырываться? но не стал же он сейчас
говорить «пусти! не надо!» — вырываться он не стал...
«Ну, Валер... обмыться надо», — еле слышно прошептал
замкомвзвода, и губами он коснулся уха... ох,
вновь мурашки побежали у Валерки между ног...
хуля думать? Если честно, то до бани ещё — днём —
он хотел, и было тесно у него в штанах... о чём
ещё думать? Будь что будет! Замкомвзвода Иванов —
не какой-то там Ублюдов, и поэтому... готов
был Валерка к продолженью! Елы-палы... что-то есть
во всём этом... наслажденье испытал сейчас он здесь —
это факт!... И где та Верка? Далеко... а Саня — вот:
снова тискает Валерку, трётся хуем о живот,
и всё это — лишь начало... то ли будет впереди!
Песня древняя звучала всё отчетливей в груди
у Валерки... и летели прочь сомнения, — пацан,
ощущая сладость в теле, потянулся к Сане сам —
засосал Валерка Саню, и скользнули руки вниз...
Пацаны в солдатской бане... и была весна... и жизнь
наполнялась смыслом новым: бились сладостно в груди
их сердца... и парни снова, задыхаясь от любви,
то и дело целовались — под напором тонких струй
бестолково обмывались, и дрочил Валерке хуй
Саня, и — Валерка тоже Санин хуй рукой ласкал,
взад-вперёд смещая кожу... тут-то Саня и сказал,
на Валерку глядя страстно: «Я хочу... хочу я в рот!»
Может, стыдно и ужасно, если парень хуй берёт
без любви — по принужденью... и тогда в сосанье есть
что-то типа униженья. Но сейчас два парня здесь
от любви изнемогали, и Валерка... он в ответ
на слова, что прозвучали, не сказал ни «да», ни «нет»:
застучало жарче сердце — сероглазый лишь кивнул...
Никогда он — даже в детстве — не сосал ничей писюн!
И хоть многие мальчишки друг у друга в рот берут
подрастающие шишки — наслаждаются-сосут,
но Валерка так не делал в своём детстве никогда...
потому и покраснел он, и кивнул лишь только... да,
он
