истории из своей жизни.
Увлеченный рассказом, Петька не сразу почувствовал... или, если говорить точнее, не сразу обратил внимание, как ладонь солдата Паши оказалась у него на попе, и с удивлением и даже некоторым недоумением он посмотрел на солдата Пашу лишь тогда, когда ладонь, с лёгким нажимом скользнув по попе, плотно легла аккурат между чуть раздвинутыми Петиными ногами.
— Ты чего? — простодушно поинтересовался Петька, еще не осознавая, что бы всё это значило.
Весело глядя Петьке в глаза, солдат Паша улыбнулся:
— Видишь ли, Петя... ты мальчик уже большой... большой и самостоятельный. Правильно?
— Конечно, — Петьке уверенно кивнул головой; ему понравилось, что солдат Паша считает его и большим, и самостоятельным.
— И мы тоже большие, потому что мы как бы взрослые, но... если разобраться, мы такие же точно мальчики... то есть, все мы здесь, Петя, мальчики, и все мы большие мальчики, и всем нам сейчас хорошо... хорошо ведь, да?
Петька, с интересом глядя на солдата Пашу, согласно кивнул; действительно: всё было прекрасно, и отрицать это было бы глупо.
— Вот... а можно ведь сделать так, что будет нам всем еще лучше. И я... я, Петя, знаю, как это сделать. Если, конечно, ты, Петя, не станешь возражать... но поскольку ты, Петя, мальчик большой, то мне кажется, что ты возражать не станешь... правильно я говорю?
Говоря «правильно», солдат Паша уверенно и в то же время осторожно мял, тискал ладонью упругую Петькину попку, и Петька, неискушенный в таких делах, но не раз о таких делах слышавший и во дворе, и в школе, неожиданно почувствовал возбуждение — член у Петьки, лежащего на животе между двумя солдатами, стал стремительно затвердевать... весело глядя на Петьку, солдат Паша откровенно лапал аккуратную Петькину попку, гладил её, тискал, мял, и — член у Петьки, словно отзываясь на эти ласки, в одно мгновение стал твердым... член возбудился, и это внезапное возбуждение было для Петьки и неожиданно, и вместе с тем необыкновенно приятно, — на вопросах секса Петька никогда не зацикливался — в свои неполные тринадцать лет он еще не вдумывался и не всматривался в собственную сексуальность, как это делают пацаны постарше, и потому, внезапно почувствовав приятную тяжесть внизу живота, Петька не испугался, а скорее — удивился... да, он удивился. Собственно говоря, что он, Петька, вообще о «таких» делах знал — что именно о «таких» делах он слышал во дворе и в школе? Что есть такие пацаны, которым нравится с другими пацанами... ну, и что? Ну, есть... есть такие пацаны — как говорится, флаг им в руки. Петьку гипотетическое наличие «таких пацанов» никогда не волновало и уж тем более не возбуждало — это во-первых; а во-вторых, себя Петька к «таким пацанам» не относил — вот потому-то, почувствовав возбуждение, он и удивился... именно удивился, а не испугался, — страх возникает там, где есть неуверенность в собственной ориентации, а когда с этим всё в порядке, то — чего бояться? Солдат Паша, лапая Петькину попку, смотрел на Петьку весело и лукаво, и это тоже было приятно — у Петьки было такое ощущение, что он знает Пашу уже сто лет, и Петька... как-то мгновенно и легко Петька решил, что ничего плохого не будет, если солдат Паша поиграет немного с его попой... да, пусть поиграет, — решение это было для Петьки так же естественно, как естественна была возникшая у него эрекция — совершенно нормальная пацанячая реакция на стимуляцию-ласку... Конечно, если бы здесь был Мишка или вообще любой знакомый пацан, Петька эту вольность со стороны солдата Паши пресёк бы вмиг — нечего его, Петьку, лапать, «как девчонку»! Случись такое при пацанах, Петька не потерпел бы... но ни Мишки — закадычного друга, ни каких-либо других знакомых пацанов в вагоне не наблюдалось, а значит — ничего страшного в том, что делал солдат Паша, тоже не было;
