наверно, думаешь, что я такая... Что я развратная... Я терпела пять лет! Умирала, но терпела. А сейчас мне нужно много, много... За все эти годы. — Муфему я? («почему я») — донеслось из-под нее. — Потому что... Ты сам знаешь, почему. Я ведь не могу кому попало... Все, кто встречался — не мужики, а трава. ЭТО должен был сделать Он. Настоящий. И Он делает ЭТО. Сейчас. Ну-ка...Она присосалась жадным поцелуем к его шее. Гена подполз выше, дал ей губы, — и минуту спустя они уже катались по полу, сцепившись в яростном засосе, а через две он уже был в ней — и снова долбил ее, удивляясь своей силе.Стонущая Забава ласкалась нетерпеливо, почти умоляюще; она просила, требовала ласки, как голодная кошка, и Гена терял рассудок, отвечая на ее нервные покусывания и подлизывания. Он скакал на ней, лизал ей лицо и сдавливал ей огромные ее груди, подлетавшие, как колобки: — Какие они... у тебя... — Иваську кормила... до пяти лет почти... вот и выросли... раньше маленькие были... аааа... — стонала Забава, будто оправдываясь перед ним. — Сильней, сильней, пожаааалуйста! Не жалей меня... — Ты снова кончишь? — Даа... Даааааа... ДАААААААААААААААААА!!!..Она корчилась и умирала под ним, а Гена чувствовал себя раскаленным крюком, на который подвешено солнце.Никогда еще его член не окунался так глубоко, и никогда еще ему не было так жарко, дико и свободно, как сегодня.***Снова, снова и снова все повторялось: Забава кончала, Гена вливал в нее литры семени, выдыхался, отдыхал на ее груди, набухал новым желанием — и снова имел ее, удивляясь собственной неутомимости.Генина сперма не вмещалась в Забаве и вытекала прочь, подсохнув желтыми ручейками на ногах. Жадность Забавы мало-помалу утихала. Под конец она оседлала Гену сверху и сношалась истомно-сладко, лаская его, как маленького, и тот чувствовал себя карапузом, таял под нежными руками и кончал от горького жара ее губ... — Это уже девятый раз, — говорил он Забаве, вытирая слезы после оргазма. — Я понимаю — ты что-то такое делаешь со мной... но я не это самое... не израсходуюсь до капли? Я потом смогу это делать? — Сможешь, — смеялась Забава. — Сможешь, не переживай. Я уже почти сыта... но немножечко хочу еще. Не бойся, ты теперь всегда будешь такой, как сейчас. А в зеркало ты на себя смотрел? Здесь? — Нет. А чего я там не видал? — А посмотри. Открой дверцу шкафа...Гена встал, открыл дверцу с зеркалом — и закашлялся: — Госссподи! Ты что же... — Ничего. Все тебя узнают. Скажешь: на курорте был, оздоровился... Ну как, нравишься сам себе?Гена не смог сказать ни слова. Подойдя к Забаве, он лег к ней, благодарно обнял ее и вытянулся вдоль ее тела. В нем разливалось истомное тепло, растворяя все мысли, и он закрыл глаза... — Аж в ушах свистит... — бормотал он. — Ага, и у меня... — отзывалась Забава.Вдруг Гена резко подпрыгнул. — Что такое? — протянула Забава, вытягиваясь, как кошка. — И у тебя? — крикнул он. — Да... а что?Вместо ответа Гена вскочил на ноги, подбежал к двери и распахнул ее.Свист, который еле-еле доносился сквозь толстую стену старого дома, сразу же усилился, наполнив собой всю комнату. Откуда-то сбоку полыхнуло зеленоватое свечение, знакомое Гене... — Господи! Иваська! — Забава подскочила и подбежала к двери. — Уже за полночь! — в ужасе кричала она, глядя на часы. — Я не успела выставить защиту... Ивааааська! — плакала она, дергая дверь в соседнюю комнату. Дверь не поддавалась, и периметр ее горел зелеными щелями. — Ивааааааськаааа! — Из руки Забавы вырвалась молния, ударившая в замок. На месте дверной ручки задымилась зеленая дыра, и они с Геной ворвались в комнату.Гена был готов ко всему, но то, что он увидел, заставило его оцепенеть, будто ему сунули в рот паука. Всю комнату заполнила огромная, разбухшая до слоновьих размеров фигура Ларисы
