твердого ствола, не испытывал от этого сексуального процесса никакого внятно осознаваемого удовольствия, и вместе с тем сосание члена не вызывало у него ни отвращения, ни отторжения, ни какого-либо страха-ужаса, как то предписывается-подразумевается церковно-уголовными понятиями... словом, ни удовольствия, ни отвращения Заяц не испытывал, а между тем его собственный член по ходу сосания члена Архипа непроизвольно встал — напрягся и затвердел, так что если б Архип был теперь к Зайцу чуточку повнимательнее, он наверняка бы смог заметь между ногами сидящего на корточках салабона Зайца вполне заметную выпуклость... но Архип, всецело отдавшись переживанию собственных ощущений, неотрывно смотрел на округлённые губы Зайца, ритмично скользящие вдоль его члена, и потому — рядовой Архипов не видел, как приподнялись у рядового Зайца между ногами штаны, — парень, в армию только призвавшийся, сосал член у парня, отслужившего в армии полтора года, причем делал он это не по собственному желанию, а делал вынужденно, по принуждению, и при этом у него, не по собственной воле вовлечённого в однополый секс, возбуждённо стоял-дыбился член... как такое могло быть? Это казалось contra rationem — вопреки здравому смыслу... а между тем, в этом не было ничего ни удивительного, ни странного: возбудился ведь не сам Заяц, а возбудился в штанах его член, что лишний раз со всей неопровержимой наглядностью могло свидетельствовать о том, что у тела своя, от природы данная логика, и что если эта природная логика не деформирована,... не искажена и не извращена привнесёнными извне деструктивными понятиями, настоянными на уголовно-церковных посылах, то тело парня реагирует на однополый секс так, как и должно реагировать в соответствии с природой, то есть естественно и незатейливо, в какой-то степени опережая при этом осознание-толкование происходящего в сторону «pro» или в сторону «contra», — в данном случае истинно всегда то, что происходит спонтанно, непреднамеренно... истина была не в том, что Дима Заяц сосал не по своей воле, а истина была в том, что член у Димы Зайца, сосущего член Андрюхи Архипова, возбуждённо стоял, а это, в свою очередь, не могло не порождать чувство, отдалённо напоминающее чувство сексуального удовольствия — даже при условии, что сосал Дима Заяц у Андрюхи Архипова по принуждению...
Они оба сопели, но при этом каждый из них сопел на свой лад: рядовой Заяц сопел потому, что его рот был занят сосанием члена рядового Архипова, а рядовой Архипов сопел, потому что рот его был сладострастно приоткрыт от ощущения члена во рту рядового Зайца... у Архипа не было внятно осознаваемой цели во что бы то ни стало кончать Зайцу в рот, потому что в какой-то момент Архип от избытка пылающего в теле наслаждения вообще перестал что-либо думать-соображать, и, тем не менее, случилось то, что случилось: Андрюха Архипов кончил-спустил Диме Зайцу именно в рот, причем для Зайца это извержение в рот произошло совершенно неожиданно, а для Архипа — абсолютно непреднамеренно: чувствуя, как сладость, разлитая по всему телу, стремительно уплотняется, концентрируется в промежности, что всегда происходило перед самым оргазмом, Архип инстинктивно — молниеносно — обхватил голову Зайца ладонями, с силой двинул членом вперёд... и — в тот же миг, не успев ничего сообразить и потому не успев как-то отреагировать на мгновенно изменившуюся конфигурацию, рядовой Заяц почувствовал, как член у него во рту конвульсивно задёргался, а сам рот одновременно с этим стремительно заполнился клейкой, горячей, концентрированно солоноватой субстанцией... словно во рту раздавилось-лопнуло предварительно подогретое сырое яйцо, — сперма, извергаемая из члена, одномоментно наполнила полость рта, и Заяц, захлёбываясь, с силой рванул бёдра Архипа от себя, пытаясь таким образом оттолкнуть Архипа — освободить свой
