адекватно, то есть без всяких страхов-комплексов, — Баклан воспринял секс с Архипом как нечто естественное, во всех смыслах приятное, имеющее место быть... казалось бы: то, что между ними уже случилось — упоительно страстное трение друг о друга возбуждёнными членами, обоюдно приятное сосание — должно было б напрочь стереть любые представления о том, кто и кому «должен вставлять первым», — представления эти, необыкновенно важные и сакрально значимые для «нормальных парней», берегущих девственность своего очка как горделивое свидетельство своей «нормальности», казалось бы, не должны были волновать-тревожить нормального — без всяких кавычек — Баклана, а между тем... хотя Баклан совершенно не возражал подставить своё очко в принципе, и даже более того — он, сексуально возбуждённый, хотел это сделать, и сделать это, будучи нормальным без всяких кавычек, он был внутренне готов, но — услышав от Архипа «я тебя первый», он невольно напрягся, — Баклан был старше Архипа по сроку службы, а потому, как ему показалось, было бы логичнее, если б в доминирующей роли он, младший сержант Бакланов, выступил первым... в повседневной армейской жизни тот, кто прослужил больше, во всём доминировал над тем, кто прослужил меньше, и потому Баклану на какой-то миг показалось-почудилось, что Архип нарушил эту нигде не прописанную, но неизменно соблюдаемую иерархию отношений... это — с одной стороны. А с другой стороны? А с другой стороны, это были не совсем повседневные отношения, — они — и младший сержант Бакланов, и рядовой Архипов — в эту ночь оказавшиеся по причине неожиданно возникших обстоятельств в одной постели, кайфовали на равных, и напоминать сейчас Архипу о сроках службы или показывать ему свои сержантские лычки было ... бы совершенно несуразным... «какая, бля, разница, кто кому вставит первым», — вслед за секундным напрягом тут же подумал нормальный, а не «нормальный» Баклан, и он был совершенно прав: разницы не было никакой.
Архип сказал «становись...», и Баклан, от себя мысленно добавив к сказанному «... раком», поскольку именно это всем известное словосочетание, отсылающее к известной сексуальной позе, ассоциировалось у неопытного Баклана с техникой однополого секса, тут же, поворачиваясь к Архипу голым задом, стал перед Архипом раком, или, как говорят о такой конфигурации тела на казённом языке, принял коленно-локтевое положение... для первого раза стороны принимающей эта поза была, быть может, и не самой оптимальной, но зато с точки зрения стороны посещающей поза эта выглядела вполне заманчиво, — Баклан, упираясь головой в подушку, выставил вверх и вверх заострившийся зад, отчего ягодицы его раскрылись, призывно распахнулись, и Архип, невольно засопев от предвкушения, тут же стал пристраиваться к Баклану сзади... много ли надо ума, чтоб пристроиться парню к парню! — спустя пару секунд на одной из кроватей погруженной в ночь казармы образовалась совершенно классическая композиция из двух молодых, жаждущих наслаждения тел, и...
Не так всё это оказалось просто! Минут двадцать, если не больше, они, изнемогающие от желания, безуспешно пытались вставить друг другу в анус — в очко... Едва Архип, пристроившись к заду Баклана, по причине отсутствия какого-либо опыта в осуществлении анального контакта решительно надавил головкой окаменевшего от напряжения члена на туго стиснутую дырочку входа, как Баклан, непроизвольно вскрикнув от боли, тут же стремительно дёрнулся вперёд, — первый блин оказался комом.
— Ты чего, бля... чего дёргаешься? — Архип, не понимая, в чём дело, потянул бёдра Баклана назад, возвращая их на исходную позицию. — Стой, бля, Санёчек... не дёргайся!
— Больно! — односложно выдохнул Баклан, сам не ожидавший, что будет именно так.
— Хуля там больно! — нетерпеливо прошептал Архип, так
